Любила ли она Криса Уоррена, отца своей еще не родившейся дочери? Да, это даже не подвергалось сомнению. Разве можно из-за того, к кому ничего не чувствуешь – и не чувствовала в прошлом – семь месяцев медленно умирать, заставляя себя ненавидеть все и всех вокруг? Даже Виктор ее побаивался – во всяком случае, не забирался по ночам к ней в койку, что бы уговорить рассказать сказку, и не просил гулять с ним. А отец, напротив, перестал относиться к ней как к малолетней стерве, и едва ли не каждый день разговаривал с Роуз, своей второй женой, как вытащить дочь из этой дыры.
Нет, она не плакала – даже улыбалась. Не истерила, и не кидалась на всех с кулаками, как это было раньше. Не кричала, не ругалась, много гуляла и плотно ела – хоть и выглядела сейчас осунувшейся. Она была вежлива с отцом, мила с мачехой, много ходила по магазинам и единственно что – курила. Была спокойной, вежливой и заторможенной – идеальная дочь и сестра, но не Энни Ньютон.
Когда она услышала голос, его голос, в глазах появились и боль, и отчаяние, и ненависть, и злость, и… любовь. Но вот когда она повернулась к нему – подходя со спины он не видел живот, но теперь не заметить это не мог только слепой, учитывая, что он был слишком большой для пузика полной девчушки, да и остро очерченные скулы, тонкие руки и ноги, общая худоба говорили, что пуза-то от переедания у нее быть не может.
-Добрый вечер, Кристофер. – по тону, спокойному, ледяному, можно было понять, что видеть его она не слишком-то рада – Решила возобновить учебу.