Утро разгоралось, и солнце коснулось тумана так, что он засветился белым, как призрак снега на угасающей звезде.  Жары не чувствовалось совсем. Может из-за легкое ветерка, может из-за приближающихся туч.  Жизель уже час сидела в теньке, удобно откинувшись в плетеном кресле,  делая вид, что читает план сегодняшнего вечера. Конечно, первые пять минут она его действительно изучала, но потом строки плыли и сливались перед глазами. Даже заболела голова.
  Вообще Моната просто не понимала, какого черта она тут делает? Да, она-родственница декана, но это же не означает, что она должна торчать в этом угнетающем месте целый день! А в студенческий совет она тоже не стремилась, ее туда насильно заставили идти. И после этого еще говорят, что у каждого есть свобода слова и выбора.
Жизель никогда не любила всей этой активности в колледже. Есть же масса интересного и занимательного вокруг, чем все эти разговоры об улучшении или модернизации учебного заведения.
  Она уже не пыталась делать вид, что читает. Мысли проплывали по поверхности ее сознания: как белые облачка, отраженные в тихом пруду. Она так устала от ничего неделания, что не в силах была ухватиться за какое-нибудь одно такое облачко, последовать за ним, проследить его путь.
Единственное, что раздражало сейчас Жизель, эта бегущая туда сюда девушка с огромной шапкой рыжих волос. Она все время что-то говорила, делала, писала: вся эта энергия по неизвестным причинам просто  ужасала Монтану. Причем иногда она натыкалась на злобный и осуждающий взгляд этой активистки. Зачем так трудиться? Жизель повела плечами, закрыла глаза, в надежде, что ее скучающее безразличие превратится в глубокий сон